Святитель Алексий, митрополит Московский и всея России. Житие.

Акафист Святителю Алексию, митрополиту Московскому и Всея Руси Чудотворцу

Фрагмент статьи I тома «Православной энциклопедии»

Годы жизни: конец лета – осень 1304(?), Москва – 12.02.1378). Память совершается 12 февраля (ст.ст.), 20 мая – обретение мощей, 5 октября – в числе пяти святителей Московских. Митрополит всея России, государственный деятель, дипломат.

Родился в семье боярина Федора Бяконта и его жены Марии, выходцев из Чернигова. Семейство будущего Первосвятителя занимало заметное место среди московского боярства конца XIII–XIV в. Боярами были его младшие братья – Феофан (Фофан), родоначальник Фофановых (при великих князьях Иоанне Иоанновиче Красном и Димитрии Иоанновиче Донском), и Александр Плещей, родоначальник Плещеевых (при великом князе Димитрии Иоанновиче). Ранние летописные источники (Рогожский летописец и Симеоновская летопись, отражающие Московский свод 1409) называют святителя Алексия в Крещении Симеоном, а житие, написанное в 1459 г. Пахомием Логофетом, и позднейшие летописи – Елевферием (разговорная форма Олфер (Алфер) начальной буквой соответствует монашескому имени); в некоторых списках XVII в. Никоновской летописи приводятся оба имени вместе. Не исключено, что источники отражают существование у святителя Алексия так называемого прямого имени (соответствующего святому, память которого приходится на день рождения) и крестильного (ситуация, хорошо известная на примере двойных христианских княжеских имен). Близкое соседство имен Елевферий и Симеон наблюдается в святцах дважды: Симеон Юродивый, память 21 июля, и мученик Елевферий, память 4 августа; Симеон, сродник Господень, память 18 сентября, и Елевферий, умученный с Дионисием Ареопагитом, память 3 октября; первые 2 памяти присутствуют и в самых кратких вариантах месяцеслова, известных в XIV в. Указания на дату рождения даже в древнейшем рассказе Свода 1409 г. весьма противоречивы. В достаточно подробных хронологических выкладках, на основании которых годом рождения считается 1293-й («в черньци пострижеся 20-ти лет, а в чернечестве поживе 40-те лет, а в митрополиты поставлен бысть 60-те лет, а пребысть в митрополитех 24 лета. И бысть всех дней житиа его 85 лет» – ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 123–124), надежна только продолжительность пребывания во главе митрополии. В то же время указание на 40 лет монашеской жизни могло появиться в результате неверного осмысления сообщения, что святитель Алексий «пребысть в чернечестве даже и до 40-ть лет» (там же. Стб. 121), в котором речь идет скорее не о продолжительности иноческого подвига, а о приблизительном возрасте при назначении свт. Алексия владычным наместником. Предпочтение при определении времени рождения следует отдать упоминанию современных святителю Алексию исторических лиц и событий, не согласующихся с датой 1293 г.: «В княжение великое тферьское Михаилово Ярославича, при митрополите Максиме, до убиения Акинфова» (т.е. до похода на Переяславль зимой 1304/05 тверского боярина Акинфа Великого –там же). Важное свидетельство рассказа, что святитель Алексий «старее сый князя великого Семена (род. в 1317) 17 лет» (там же), относящее рождение святителя к 1300 г., не может быть безоговорочно принято, т.к. здесь возможна описка (ошибка внутреннего диктанта) в записи числа под влиянием звучания имени («Семена» – «семьнадесять» вместо «тринадесять»). Если считать годом рождения святителя Алексия 1300-й, то в качестве великого князя должен был быть упомянут Андрей Александрович Городецкий, а не Михаил Ярославич (хотя последний вернулся из Орды с ярлыком на великое княжение осенью 1305, т.е. после убиения Акинфова, позднейший биограф святителя Алексия мог исчислять начало нового правления от даты смерти кн. Андрея – 27 июля 1304). Крестным отцом святителя Алексия был княжич Иоанн Данилович (будущий Калита). Согласно житию, выучившись грамоте в раннем возрасте, святитель Алексий уже в отрочестве начал мечтать о монашеской жизни, после того как однажды, уснув на ловле птиц силками, услышал голос, называющий его монашеским именем и предвещающий стать «ловцом человеков». В возрасте около 20 лет святитель Алексий принял постриг в одном из московских монастырей. По свидетельству жития преподобного Сергия Радонежского, это был Богоявленский монастырь в Загородье (современный Китай-город), где святитель Алексий жил вместе со старшим братом преподобного Сергия Стефаном; однако, по др. достоверным источникам, связь святителя и его рода с этой обителью не прослеживается.

Примерно до 40 лет святитель Алексий вел монашескую жизнь. О большей части этого периода известно лишь, что святитель Алексий «всяко благоизволение иноческого жития исправле и всяко писание Ветхого и Нового закона проиде». Несомненно, в это время он продолжал сохранять связи с великокняжеским двором. По инициативе великого князя Симеона Иоанновича Гордого (принимая во внимание свидетельство летописного рассказа, не ранее 1344) святитель Алексий был назначен наместником престарелого митрополита Феогноста и переселился на митрополичье подворье. Возможно, в период наместничества он выучил греческий язык. Митрополит Феогност еще при жизни благословил святителя Алексия «в свое место митрополитом», 6 дек. 1352 г. святитель Алексий был возведен в сан епископа Владимирского. Тем самым на короткое время была восстановлена Владимирская епископия, упраздненная в 1299 г. в связи с переселением Киевских митрополитов во Владимир; после возведения святителя Алексия в сан митрополита кафедра вновь была ликвидирована. В Константинополь было направлено посольство от великого князя Симеона Иоанновича и митрополита Феогноста для получения согласия Патриарха на утверждение кандидатуры святителя Алексия. Уже в это время роль святителя Алексия в государственных делах Великого княжества Московского была весьма велика – согласно духовной грамоте великого князя Симеона (ум. 26 апреля 1353), будущий митрополит оставался советником его младших братьев – князей Ивана и Андрея (впрочем, эти пожелания осуществились, вероятно, не в полной мере, т.к. Иван, уцелевший в отличие от Андрея во время эпидемии чумы, находился под сильным влиянием своих бояр, и в первую очередь шурина – тысяцкого Василия Вельяминова).

После возвращения в Москву посольства, заручившегося согласием Патриарха Филофея, святитель Алексий отправился в Константинополь. По дороге он получил в Орде проезжую грамоту (ярлык) от Тайдулы, жены хана Джанибека: грамотой свита, обоз и имущество святителя защищались от всех возможных посягательств, «коли к Царьграду пойдет». В столице Византии святитель Алексий провел около года. Настольная грамота Патриарха Филофея новому митрополиту датируется 30 июня 1354 г., согласно ей, святитель Алексий, не будучи греком, возводился в сан митрополита в виде исключения, за его добродетельную жизнь и духовные достоинства. Для помощи в управлении епархией ему придавался в качестве экзарха диакон Георгий Пердика, который, вероятно, недолго исполнял эти обязанности (возможно, до января 1359, когда святитель Алексий отправился в Литву), так как уже в 1361 г. он вновь действовал в Константинополе. Той же грамотой по просьбе святителя Алексия Владимир был утвержден в качестве местопребывания Русских митрополитов с сохранением за ними Киева в качестве первого престола.

Выдвижение и одобрение Константинопольским Патриархом преемника митрополита Феогноста при жизни последнего были вызваны стремлением сохранить единство митрополии и ограничить вмешательство в дела Церкви неправославных светских правителей, поскольку к тому времени территория Киевской митрополии в политическом отношении была подвластна помимо русских князей частично польским королям-католикам и язычникам – великим князьям литовским. С конца XIII в. периодически повторялись попытки (по разным причинам непродолжительные, но отражавшие общую тенденцию) создания отдельных митрополий на юго-западнорусских землях (см. Галицкая митрополия, Литовская митрополия), первоначально по инициативе православных галицко-волынских князей, позднее – польских королей и великих князей литовских. Особенно эти попытки усилились при великом князе Ольгерде, подчинившем большинство западных и юго-западнорусских земель и претендовавшем на господство над всеми русскими княжествами. Этим планам препятствовало существование неподконтрольной ему Церкви, глава которой с конца XIII в. находился в Великом княжестве Владимирском. Ольгерду нужен был особый митрополит для собственных владений либо Всероссийский, но подчиняющийся великому князю литовскому.

Еще при жизни митрополита Феогноста, в конце 1352 г., в Константинополе появился инок Феодорит с ложным сообщением о смерти Главы Русской Церкви, добивавшийся своего поставления на якобы вакантную митрополичью кафедру. Неизвестно достоверно, был ли он ставленником Ольгерда или же его брата – православного волынского князя Любарта. Самозванец не получил поставления в столице Византии и в нарушение канонических правил был возведен в митрополичий сан Болгарским Патриархом Феодосием в Тырнове. Несмотря на неканоничность поставления, Феодорит был принят в Киеве, еще не входившем в ВКЛ, и его власть был склонен признать Новгородский архиепископ Моисей, недовольный политикой митрополита Феогноста и великого князя Симеона. В адресованном Новгородскому владыке Патриаршем послании 1354 г. предписывалось подчиняться законно поставленному митрополиту – святителю Алексию, а не Феодориту. Уже во время пребывания святителя Алексия в Константинополе туда прибыл тверской инок Роман, которому покровительствовал Ольгерд, для поставления в митрополиты для литовских владений. По свидетельству Рогожского летописца, он уже ранее получил поставление от Болгарского Патриарха, подобно Феодориту (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 61), но не был принят в Киеве. Вероятно, сменивший Патриарха Филофея (1353–1354, 1364–1376) Каллист (1350–1353, 1355–1364; смена Патриархов была вызвана междоусобной войной в Византии) поставил Романа на восстановленную Литовскую митрополию (ок. 1317 – ок. 1330) с кафедрой в Новогрудке, включавшую в себя Полоцкую и Туровскую епархии и епархии Малой Руси (земли бывш. Галицко-Волынского княжества). Остальная часть митрополии вместе с Киевом сохранялась за святителем Алексием вместе с титулом «митрополита всея Руси». Однако Роман сразу же нарушил определенные ему пределы, направив своих послов в Тверь к епископу Феодору (одновременно послов к нему отправил и святитель Алексий).

Вернувшись на Русь, святитель Алексий поставил епископов: Игнатия в Ростов, Василия в Рязань, Феофилакта в Смоленск и Иоанна в Сарай. Но уже через год после возвращения – осенью 1355 г.– он отправился вновь в Константинополь (куда еще раньше прибыл его соперник Роман) решать вопрос о правомочности раздела митрополии. По словам летописца, «тамо межи ими бысть спор велик и грьцем дары от них великы». Результатом явилось подтверждение со стороны Патриарха прежних условий, и свт. Алексий зимой 1355/56 г. вернулся на Русь. На обратном пути он попал в бурю на Черном море и дал обет в случае спасения основать монастырь. По этому обету был создан Андроников в честь Нерукотворного Образа Спасителя монастырь в Москве.

В августе 1357 г. по приглашению ханши Тайдулы святитель Алексий ездил в Орду и исцелил ее от глазной болезни. Сохранился ярлык, данный в ноябре этого года Тайдулой святителю Алексию, традиционный по содержанию: согласно нему, Русская Церковь, молящаяся за ханов, освобождается от всех даней, поборов и насилий со стороны светских властей. По позднему преданию (не получившему подтверждения при археологических раскопках), кроме ярлыка в благодарность за исцеление Тайдулы святитель Алексий получил также земельный участок в Московском Кремле, занятый ордынским подворьем (или ханскими конюшнями). В Кремле в 1365 г. святитель Алексий заложил каменный храм во имя Чуда архангела Михаила в Хонех и основал при нем Чудов монастырь. Согласно житию, святитель Алексий вел в Орде в присутствии хана прение о вере. Во время пребывания святителя Алексия в Орде здесь началась междоусобица («замятня»), вызванная болезнью хана Джанибека и его убийством, но митрополит благополучно вернулся на Русь.

Отношения между Всероссийским и Литовским митрополитами продолжали оставаться напряженными. Опираясь на военные успехи Ольгерда, подчинившего своей власти к кон. 50-х гг. XIV в. Брянское княжество, ряд смоленских уделов и Киев, Роман, в нарушение условий поставления на митрополию, распространил свою власть на Брянск и первопрестольный центр митрополии (с начала 50-х гг. XIV в. Смоленск и Брянск были вассалами великого князя владимирского). В январе 1359 г., во время смоленско-московско-литовских военных действий, святитель Алексий отправился в Киев (вероятно, чтобы заручиться поддержкой южнорусских князей), но был захвачен Ольгердом, ограблен и заточен; самая его жизнь находилась в опасности. Однако святителю Алексию удалось бежать, и в 1360 г. он вернулся в Москву. В том же году, вновь нарушая условия, митрополит Роман прибыл в Тверь. В 1361 г. по жалобам святителя Алексия Патриарх Каллист разбирал вопрос о границах Киевской и Литовской митрополий, подтвердив условия 1354 г.

За время отсутствия святителя Алексия в Москве умер великий князь Иоанн Иоаннович, и святитель Алексий оказался фактически одним из регентов при малолетнем Димитрии (род. в 1350). В этих условиях в первую половину правления великого князя Димитрия Иоанновича роль святителя Алексия, бывшая значительной уже в годы «тихого и кроткого» Иоанна Иоанновича, еще более возросла (хотя до смерти в 1365 княгини-матери традиционно сильным оставалось влияние ее брата – московского тысяцкого). Ярлык на великое княжение владимирское получил суздальский князь Дмитрий Константинович, и юный московский князь временно лишился многих территориальных приобретений – «купель» своего деда Ивана Калиты. Возможностью нового подъема Московское княжество и его династия во многом обязаны святителю Алексию, связавшему с ними судьбу митрополии и использовавшему в их интересах свой авторитет Первосвятителя. Это был глубоко осознанный выбор, сделанный задолго до регентства при князе Димитрии Иоанновиче.

Церковная политика Ольгерда не давала святителю Алексию возможности компромисса, позиции невмешательства в борьбе между двумя соперничавшими политическими центрами – Москвой и Литвой, даже если оставить в стороне московские корни и связи святителя Алексия, Великому князю литовскому нужно было не сотрудничество с Православной Церковью, а ее подчинение его политическим планам. Язычник, стоящий во главе государства, подавляющее большинство населения которого составляли православные, женатый дважды на русских княжнах и связанный брачными союзами с православными князьями, Ольгерд не мог, разумеется, игнорировать существование Церкви, но смотрел на нее главным образом как на вспомогательный инструмент своей внешней и внутренней политики. Обязательным условием своего обращения в Православие и Крещения языческой Литвы в переговорах со Вселенским Патриархом он ставил создание особой подвластной ему митрополии. Такая митрополия за годы его правления создавалась дважды (в 1355 и 1375), однако ответного шага за этим не последовало – сам Ольгерд крестился, по преданию, только на смертном одре (а по свидетельству немецких источников, умер язычником). Поэтому, по всей видимости, святитель Алексий даже не колебался в своем выборе между упорным огнепоклонником и православными московскими князьями, чьи предки в свое время оказали существенную поддержку святому митрополиту Петру в трудную для него минуту.

Периоды сравнительно мирных отношений между Ольгердом и святителем Алексием были нечасты и непродолжительны. Наиболее значительный из них пришелся на 1363–1368 гг., когда после смерти митр. Романа (1362) святитель Алексий ездил в Литву и, очевидно, достиг там какого-то соглашения с вел. князем, в результате чего поставил епископа в Брянск. Затем, следующим летом, святитель Алексий крестил в Твери дочь Ольгерда, привезенную из Литвы ее бабкой, вдовой тверского кн. Александра Михайловича Анастасией.

Противостоянию Великого княжества Владимирского экспансии Литвы на восток и захвату литовскими великими князьями русских земель препятствовало отсутствие среди русских князей политического единства. На Владимирский великий стол наряду с московскими Даниловичами в конце 50-х – 60-х гг. XIV в. претендовал суздальский князь Дмитрий Константинович (в 1359–1362 даже занимавший его реально), а в 1371–1374 и в 1375 гг.– князь Михаил Александрович Тверской. Первоочередной задачей святителя Алексия как руководителя московской политики являлось установление равновесия сил в регионе при главенстве Москвы и по возможности восстановление политического и церковного влияния в Смоленске и Брянске, достигнутого великим князем Симеоном Иоанновичем и утраченного с утерей его малолетним племянником владимирского стола. Опора на авторитет митрополита всея Руси позволяла в это время великому князю Димитрию Иоанновичу игнорировать ярлыки на великое княжение, выдававшиеся его соперникам в раздираемой усобицами Орде часто сменявшимися ханами и претендентами на сарайский трон, и отстаивать свои интересы силой оружия. Одновременно с той же целью святитель Алексий стремился не допустить возобладания пролитовских сил в тех севернорусских княжествах, где они имелись (семейство князя Александра Михайловича в Твери, зять Ольгерда Борис Константинович Городецкий в Нижегородском княжестве), выступая в качестве верховного арбитра во внутридинастических распрях. При верности интересам Москвы его политика была в этих вопросах весьма взвешенной и не носила характера грубой и неприкрытой поддержки «своих» против «чужих». Даже тверское летописание (Рогожский летописец), сохранившее наибольшее число известий о деятельности святитель Алексия и настроенное по отношению к нему не слишком дружелюбно, лишь однажды, в связи с насильственным задержанием в 1368 г. в Москве князя Михаила Александровича (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 87), содержит прямое обвинение в адрес святителя (при этом следует иметь в виду, что для того времени подобное насильственное задержание было весьма мягкой формой давления на тверского князя с целью подписания мирного договора на московских условиях). Во всех известных по источникам спорных ситуациях святитель Алексий выступает как поборник освященной временем традиции. В конфликте 1357 г. между великим князем тверским Василием Михайловичем и его племянниками – детьми казненного в Орде Александра Михайловича, святитель Алексий взял сторону старшего в роде (и союзного Москве) князя против Всеволода Александровича, претендовавшего на тверской стол. В 1363 г., после смерти нижегородского князя Андрея Константиновича, митрополит поддержал недавнего соперника Москвы суздальского князя Димитрия в его противоборстве с младшим братом Борисом, захватившим в обход прав старшего Нижний Новгород. По приказу митрополита его посланцы – игумен Герасим и архимандрит Павел, прибывшие в город для вызова князя на митрополичий суд, «церкви затвориша». В споре из-за наследства удельного тверского (городокского) князя Семена Константиновича между братом покойного, клинским князем Еремеем, и великим кн. Михаилом Александровичем (которому удел был завещан) в 1365 г. митрополит поддержал ближайшего родственника; спор послужил причиной войны между Москвой и Тверью.

Многолетнее фактическое руководство святитель Алексия внешней политикой Великого княжества Московского при князьях Иоанне Иоанновиче и Димитрии Иоанновиче придавало московско-литовскому соперничеству ощутимый характер религиозного противостояния христиан и язычников, и Первосвятитель умело использовал сложившуюся ситуацию в интересах Православной Церкви и государственного ядра будущей России, оказывая воздействие на русских князей – вассалов и союзников Ольгерда. Когда в конца 60-х гг. XIV в. смоленский князь Святослав и ряд других князей нарушили крестное целование, данное великим князем Димитрию Иоанновичу о союзе против Ольгерда, и перешли на сторону Литвы, святитель Алексий за выступление в союзе с язычниками против христиан отлучил их от Церкви, отлучен был и традиционный союзник Литвы тверской князя Михаил Александрович, а также поддерживавший его Тверской епископ Василий. Эти действия святителя Алексия получили понимание и поддержку Патриарха Филофея, который в грамоте 1370 г. предлагал отлученным князьям покаяться и присоединиться к Димитрию (Митрополит Макарий. История РЦ. Кн. 3. С. 426–428). Однако позднее Ольгерд перехватил инициативу и в послании к Патриарху (отразившемуся в Патриаршей грамоте 1371) обвинил митрополита в том, что тот «благословляет москвичей на пролитие крови» и освобождает от присяги литовских подданных, переходящих на сторону москвичей. Еще более опасным со стороны литовского князя было лицемерное обвинение святителя Алексия в том, что он не занимается делами западной части митрополии (хотя виноват в этом был в первую очередь сам Ольгерд), на основании чего выдвигалось требование создать вновь отдельную митрополию для Литвы и ее союзников («на Киев, на Смоленск, на Тверь, на Малую Россию, на Новосиль, на Нижний Новгород» – РИБ. Т. 6. Прил. 24. Стб. 139–140). В грамоте, посланной в августе 1371 г., Патриарх Филофей потребовал от святителя Алексия снять отлучение с тверского князя и приехать в Константинополь для судебного разбирательства по вопросу о западнорусской пастве, оставленной без пастырского поучения и надзора. Позднее вызов на суд был отменен, но Патриарх настойчиво советовал святителю добиваться примирения с Ольгердом для беспрепятственного окормления западнорусской паствы. Святителя Алексий в свою очередь заявлял, что был вынужден защищаться, поскольку великий князь литовский хотел «приобрести себе власть и в Великой Руси». Позже Ольгерд выдвинул требование постоянного пребывания митрополита в Киеве (т.е. в литовской части митрополии). В связи с этим участились поездки Патриарших послов в Литву и к святителю Алексию: в 1371 г. в Москву приезжал Иоанн Докиан, а в 1374 г.– болгарин Киприан (впоследствие митрополит Московский). В результате во многом из-за позиции Ольгерда единство митрополии в это время сохранить не удалось. Еще в 1371 г. Патриарх Филофей под угрозой обращения в католичество православного населения областей, подвластных Польше, восстановил Галицкую митрополию, а в 1375 г., уступая давлению Ольгерда, поставил на митрополию Малой России и на Киев Киприана, назначив его наследником святителя Алексия на митрополичьем столе всея Руси. Объяснение этих действий было изложено Патриархом в грамоте, доставленной в Москву в начале 1377 г. послами Иоанном Докианом и Георгием Пердикой, но здесь они не были приняты, и Киприан в качестве преемника святителя Алексия не получил признания. За святителем Алексием в это время на территории Литвы продолжал оставаться лишь Брянск, куда он около 1375 г. поставил епископа Григория.

Внутренний вид Алексеевской церкви Чудова монастыря в Московском Кремле. Худ. С. Шухвостов,1866г.

В качестве церковного и государственного деятеля святитель Алексий стоял у истоков успешной борьбы Великого княжества Московского против ордынского ига. Лояльно относясь к верховной власти мусульманских правителей, он в то же время последовательно проводил политику, направленную на создание союза русских княжеств, могущего противостоять заметно ослабевшей во 2-й половине ХIV в. Орде. Впервые такой союз, включивший в себя и отдаленный Новгород, был испытан в совместном походе русских князей на Тверь в 1375 г.; после заключения мирного договора с Москвой и признания главенства великого князя Димитрия Иоанновича к нему присоединилось и Тверское княжество. О значительной роли святителя Алексия в общерусской политической жизни свидетельствует возникновение с его времени практики скрепления митрополичьей печатью межгосударственных соглашений (договор 1 сентября Москвы и Новгорода с побежденной Тверью). Выступал он и гарантом межкняжеских отношений московского правящего дома. По благословению святителя Алексия в 1365 г. был заключен договор между князьями московского дома Димитрием Иоанновичем и Владимиром Андреевичем. В то же время из указанного договора следует, что решающую роль в определении политики московских князей играло боярство. В 1372 г. святитель Алексий скрепил своей печатью предъявленное ему первое завещание князя Димитрия, предусматривавшее разделение земель и власти после женитьбы князя Владимира на дочери литовского великого князя Ольгерда. Между 1372 и 1378 гг. по ходатайству святитель Алексий Димитрий Иоаннович передал Владимиру Андреевичу Лужу и Боровск.

За почти четверть века возглавления Русской Церкви святитель Алексий поставил 21 епископа (полный перечень см.: ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 123), причем на некоторые кафедры дважды, а на Смоленскую – трижды. В бытность митрополитом святитель Алексий всемерно способствовал распространению и упрочению на Руси общежительного монашества. С его именем связано создание и возобновление ряда обителей в Москве и в Митрополичьей области. Кроме Спасо-Андроникова (около 1360), Чудова (около 1365) и Симонова (между 1375 и 1377) монастырей по его благословению (согласно преданию, записанному в 1-й половине XVII в.) в 1360–1362 гг. был основан Введенский Владычный в Серпухове монастырь (Рождественский В. Историческое описание Серпуховского Владычного общежитийного девичьего монастыря. М., 1866. С. 116; Клосс. С. 38, 40, 41), возобновлены древние, но пришедшие в упадок Цареконстантиновский под Владимиром и нижегородский Благовещенский. Монастырское предание приписывает ему также создание Алексеевского девичьего монастыря в Москве для своих сестер (около 1358), хотя это мнение разделяется далеко не всеми исследователями (ср.: Ушакова Е. Краткий исторический очерк Алексеевского монастыря. М., 1877. С. 7–9; Макарий. История РЦ. Кн. 3. С. 119; Баталов. С. 28, 323). Относительно 3 последних монастырей нельзя исключить позднего возникновения преданий, имевших целью возвысить значение обители, связав их историю с прославленным Московским святителем. По существу открытым остается вопрос о богослужебном уставе общежительных монастырей в это время, поскольку наиболее ранние дошедшие русские списки Иерусалимского типикона датируются лишь самым концом XIV в.

При святителе Алексие продолжало распространяться почитание святителя Петра. Перед поездкой святителя Алексия в Орду в 1357 г. в Успенском соборе в Москве у гроба митр. Петра «зажьглася свеча сама о себе» (ПСРЛ. Т. 25. С. 180; ср.: Т. 15. Вып. 1. Стб. 66); после молебна она была раздроблена для благословения присутствующих. В праздник Успения Богородицы 1372 г., по свидетельству летописей, у гроба митрополита Петра исцелился мальчик, немой и с парализованной рукой; святитель Алексий велел звонить в колокола и служил молебен.

Под конец жизни святитель Алексий оказался перед проблемой назначения своего преемника. Очевидно, он, как и великий князь Димитрий Иоаннович, противился навязываемой извне кандидатуре Киприана, заблаговременно назначенного в Константинополе, видя в этом победу Ольгерда и неудачу собственной церковной политики (что в тот момент соответствовало действительности, хотя позднее ситуация существенно изменилась). Вероятно, святитель Алексий желал видеть своим преемником человека искушенного, подобно себе, в монашеской жизни. Идеальной фигурой в этом отношении был преподобный Сергий Радонежский, и святитель Алексий мог надеяться силой своего авторитета склонить великого князя к согласию на эту кандидатуру. Однако преподобный отказался от предложения святителя Алексия – согласно житию, из смирения, но, возможно, он не считал себя вправе оспаривать каноничность решения Вселенского Патриарха и относился к Киприану, с которым его связывали добрые личные отношения, как к человеку, вполне достойному возглавить Русскую Церковь после смерти святителя Алексия (Кучкин В. Святитель Алексий, Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 120–121). В такой ситуации святитель Алексий, по всей видимости, вынужден был согласиться с кандидатурой великокняжеского духовника и печатника Митяя, предложенной великим княем Димитрием Иоанновичем, хотя и не одобрял поставления Первоиерарха из мирян, без продолжительного монашеского искуса. Об отрицательном отношении святитель Алексий к великокняжескому кандидату сообщают источники, либо откровенно враждебные нареченному митрополиту Михаилу («Повесть о Митяе»), либо сравнительно поздние и испытавшие на себе воздействие первых (житие преподобного Сергия Радонежского). Показательно, что пострижение Митяя–Михаила совершил еще при жизни святителя Алексия архимандрит его Чудова монастыря Елисей Чечетка.

Перед смертью святитель Алексий заповедал великому князю Димитрию Иоанновичу погрести себя вне церкви, за алтарем собора в Чудове монастыре. Скончался святитель «в заутренюю годину» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 120–121), на отпевании присутствовало большое число народа, включая епископов, великого князя Димитрия и князя Владимира Андреевича Серпуховского и малолетних сыновей великого князя – Василия и Юрия. По настоянию великого князя Первосвятителя погребли внутри храма, близ алтаря.

Письменное наследие святителя Алексия

Святитель Алексий является автором Послания и грамоты на Червленый Яр, Поучения христианам нижегородских и городецких пределов и Устава о новых постах. Послание и грамота связаны со спором между Рязанским и Сарайским епископами о епархиальной принадлежности Червленого (Черленого) Яра. Вопрос этот уже разбирался ранее митрополитом Феогостом и был решен в пользу Рязанского епископа, но при новом митрополите возник вновь. Святитель Алексий подтвердил решение своего предшественника, снабдив грамоту учительным посланием. Евфимий Чудовский, который в кон. XVII в. видел в Рязани оригинал грамоты, привел в своей редакции жития святителя Алексия греческую подпись святителя под нею: «Алексиос, милостию Божиею митрополит всей России и пречестной». Поучение жителям нижегородских и городецких пределов написано, по всей вероятности, в связи с княжеской усобицей в этой земле в 1365 г. либо в связи с посещением святителем Алексием Нижнего Новгорода в 1370 г. Оно известно в единственном списке рубежа XIV–XV вв. в дополнениях к Патерику поглавному (ГИМ. Чуд. № 18. Л. 165 об.– 167). Устав (уставная грамота) о новых постах, датированный 18 февр. 1369 г. (мартовского 6876), известен в единственном белорусском списке последней четверти XVI в. (БАН. Собрание епископа Павла (Доброхотова). № 18. Л. 205). В нем митрополит, по согласию с князьями Димитрием Иоанновичем и Владимиром Андреевичем, устанавливает новые седмичные посты перед днями памяти великомученика Димитрия Солунского (26 окт.), «осенним Юрьевым днем» (26 ноября) и перед памятью святых князей Бориса и Глеба (24 июля). Дата выдачи уставной грамоты в сочетании с выбором святых мучеников (Димитрий Солунский – небесный покровитель великого князя Димитрия Иоанновича, Георгий наряду с Борисом и Глебом традиционно считался покровителем русских. князей) заставляет предполагать связь учреждения новых постов с неудачным походом Ольгерда на Москву в ноябре– декабре 1368 г. и с надеждой на заступничество святых воинов-мучеников и в дальнейшем. Однако эти новые посты, установленные святителем Алексием, не вошли в практику Русской Церкви, возможно, отчасти это связано с общей тенденцией снижения интереса к наследию святителя Алексия в 90-х гг. XIV в.– 20-х гг. XV в. и с тем, что при распространении в Русской Церкви в кон. XIV – 1-й пол. XV в. Иерусалимского устава Георгиевский пост был целиком поглощен более строгим для немонашествующих Рождественским (Филипповым) постом.

Открытым является вопрос об авторстве распространенного в русской рукописной традиции XV–XVI вв. с именем святителя Алексия «Поучения душеполезна... князем и бояром, всем правоверным християном, христоименитым людем». В списках начиная со 2-й пол. XV в. (напр., в Ефросинове сборнике – РНБ. Кир.-Бел. 6/1083 Л. 327 об.– 336 об.; РГАДсвт. Алексий РО МГАМИД. № 453. Л. 304–309 об.), известных исследователям с XIX в., в заголовке стоит имя свт. Алексий, но в пергаменном сборнике 2-й пол. XIV в. (ГИМ. Увар. № 589–4 (Царск. № 361). Л. 64 об.– 69 об.), переписанном в ростовском Григорьевском затворе, текст приписан «митрополиту всея Руси», имя которого выскоблено и в XVII в. заменено на святителя Алексия («Алексия святаго»). Исторические реалии, которые позволяли бы отождествить автора поучения с конкретным святителем, в тексте отсутствуют. Исходя из датировки Уваровского списка можно предполагать, что исходно в заглавии поучения стояло имя др. Русского митрополита XIV в.– нареченного Михаила (Митяя) или Пимена (имена Феогноста и Дионисия не было нужды заменять, а сочинения Западнорусского митрополитов Феодорита и Романа едва ли были известны в Ростове), лишь позднее замененное на прославленное и авторитетное имя святителя-чудотворца Алексия. Менее вероятно, что другое имя было написано в заголовке Уваровского списка по ошибке и при сверке его с другими списками в XVII в. оно было исправлено на святитель Алексий Учитывая тесную связь с Григорьевским затвором святителя Стефана, епископа Пермского, поставленного во епископы митр. Пименом, наиболее вероятна атрибуция текста последнему, однако вопрос нуждается в дополнительном изучении.

В оригинале (дефектном) и в копии XVII в. сохранилась духовная грамота святителя Алексия, в которой святитель завещает Чудову монастырю ряд принадлежавших ему родовых сел и свой «подолней садец», поручив обитель попечению великого князя Димитрия Иоанновича (оригинал и копия грамоты воспроизведены фототипически в приложении к изд.: Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа / Труд святителя Алексия, митр. Московского и всея Руси; Фототип. изд. Леонтия, митрополита Московского. М., 1892).

С XVII в., со времени Епифания Славинецкого, с именем святителя Алексия принято связывать создание особой редакции перевода на славянский язык Нового Завета (см. Чудовский Новый завет), выполненного несомненно в Константинополе не позднее кон. XIV в. Хотя к наст. времени исследователи не считают этот кодекс автографом святителя Алексия и отказались от его датировки 1355 г., временем второй поездки святителя в Константинополь (судя по снимкам, кодекс, пропавший в 1918 г., написан несколькими почерками, явно более молодыми, чем сер. XIV в.,– скорее ближе к концу столетия), в филологической лит-ре высказывается гипотеза о существовании в окружении митрополита (возможно, в Чудовом монастыре) группы переводчиков, связанных с Константинополем и переведших помимо Нового Завета также «Устав литургии» Патриарха Филофея, Служебник и Триоди, подготавливавших, т. о., переход богослужения Русской Церкви (первоначально, вероятно, в общежительных монастырях, прямо или косвенно связанных со святителем Алексем) со Студийского на Иерусалимский устав. Списки этих переводов не получили в рукописной традиции XIV–XV вв. широкого распространения (дошедшие связаны с библиотеками Троице-Сергиева и Чудова монастырей) и были достаточно быстро вытеснены из обращения святогорскими переводами XIV в., пришедшими на Русь в эпоху «второго южнославянского влияния» конца XIV – 1-й пол. XV в. В XVII в. Чудовский список Нового Завета использовался Епифанием Славинецким и его сотрудниками как авторитетнейший в книжной справе, традиция эта сохранялась и при подготовке позднейших изданий славянского Нового Завета.

Сочинения: Грамота митрополита Алексия на Червленый Яр боярам, баскакам, духовенству и мирянам о подсудимости их Рязанскому епископу // АИ. Т. 1. № 3. С. 3–4; ПДРКП. Ч. 1. № 19. Стб. 167–172; Поучение Алексия митрополита от Апостольских деяний к христолюбивым христианом // ПрТСО. 1847. Ч. 5. С. 30–39; Невоструев К. Вновь открытое поучительное послание святого Алексия, митрополита Московского и всея России // ДЧ. 1861. Ч. 1. С. 449–467; Леонид [Кавелин], архим. Село Черкизово // Моск. вед. 1882. 17 июня. № 166. С. 4; Холмогоровы В. и Г. Радонежская десятина (Московского уезда) // ЧОИДР. 1886. Кн. 1. С. 30. Примеч. 2; Слово преосвященного Алексия митрополита // Макарий. История РЦ. Кн. 3. С. 543–544. Коммент. 160.

Источники: ПСРЛ. Т. 2. С. 29–25; Т. 6. С. 325–330; Т. 12. C. 253, 257; Т. 13. Ч. 1. С. 31–33, 39–40, 84, 91–92,153, 239, 283; Т. 15. Вып. 1. Стб. 61, 66, 74–76, 81, 84, 87, 100, 105, 110, 111, 120, 121, 123–124, 126; Т. 20. С. 271–276; Т. 21. Ч. 2. С. 346–386; Т. 25. С. 180, 269, 277, 287, 330; Т. 29. С. 16–17; Т. 34. С. 200; Житие митрополита всея Руси святого Алексия, составленное Пахомием Логофетом / ЧОЛДП. СПб., 1877–1878. Т. 4. № 1–2; Службы и акафист иже во святых отцу нашему Алексию митрополиту, всея России чудотворцу. М., 1891; Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа / Труд святителя Алексия, митр. Московского и всея Руси. М., 1892; Шляков Н. Житие св. Алексия, митрополита Московского, в пахомиевской редакции // ИОРЯС. СПб., 1914. Т. 19. Кн. 3. С. 85–152; Настольная грамота Патриарха Филофея Алексию от 30 июня 1354 г. // РИБ. Т. 6. Прил. № 9. Стб. 41–52; Грамота патриарха Филофея к свт. Алексию с призывом помириться с князем // Там же. Прил. № 28; Грамота к вел. кн. тверскому Михаилу с призывом помириться с митр. Алексием // Там же. Прил. 29; Соборное определение Патриарха Нила о незаконности поставления Киприана митр. Киевским // Там же. Прил. 30; Кучкин В. свт. Алексий Из литературного наследия Пахомия Серба: (Старшая ред. Жития митрополита Алексея) //Источники и историография славянского средневековья. М., 1967. С. 242–257; Прохоров Г. М. Повесть о Митяе: Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., 1979. С. 216–218; Ярлык Алексия от Тайдулы // РФсвт. Алексий М., 1987. Вып. 3. С. 593. № 9.

Литература: [Горский свт. Алексий В.]. Святый Алексий, митр. Киевский и всея России // ПрТСО. 1848. Ч. 6. С. 89–128; Каменский свт. Алексий Святитель Алексий // Странник. 1894. Авг. С. 421–444; Сент. С. 1–25; Окт. С. 197–211; Нояб. С. 405–421; Дек. С. 601–618; Муретов М. Д. Церковно-практическое и научно-богословское значение славянского перевода Нового Завета в труде святителя Алексия, митрополита Киево-Московского и Всероссийского // БВ. 1897. Нояб. С. 177–199; Дек. С. 375–414; Соколов Пл. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV в. К., 1913. С. 318–466; Лихачев Н. П. Два митрополита // Сб. ст. в честь Д. Ф. Кобеко. СПб., 1913. С. 1–8; Орешников свт. Алексий Перстень св. Алексея митрополита // SK. 1928. Т. 2. С. 171–186; Карташев. Очерки. Т. 1. С. 307–323; Семенченко Г. В. духовная грамота митрополита Алексея: (К изучению истории раннего завещательного акта Северо-Восточной Руси) // Источниковедческие исследования по истории феодальной России. М., 1981; Флоря Б. Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во 2-й пол. ХIV в. // Проблемы исторической географии в России. М., 1982. Вып. 1; Кучкин В. свт. Алексий Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 242–256; Прохоров Г. М. Алексей (Алексий), митр. всея Руси // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 25–34; он же. Житие Алексея митрополита // Там же. С. 243–245; Мейендорф И. Ф., прот. Византия и Московская Русь: Очерки по истории церк. и культурных связей ХIV в. П., 1990; Пентковский свт. Алексий М. Из истории литургических преобразований в Русской Церкви в третьей четверти XIV в. // Символ. 1993. № 29. С. 217–238; Петров Д. свт. Алексий Утраченные памятники архитектуры XVI в. в новгородских монастырях // Новгородские древности. М., 1993. (Архив архитектуры; Вып. 4). С. 186–192; Баталов свт. Алексий Л. Московское каменное зодчество конца XVI в. М., 1996; Шевченко И. И. Некоторые замечания о политике Константинопольского Патриархата по отношению к Восточной Европе в ХIV в. // Славяне и их соседи. М., 1996. Вып. 6; Макарий. История РЦ. Кн. 3; Клосс Б. М. Житие Сергия Радонежского. М., 1998. С. 38–48; Кучкин В. свт. Алексий Первая договорная грамота Дмитрия Донского с Владимиром Серпуховским // Звенигород за шесть столетий. М., 1998; Пресняков свт. Алексий Е. Образование Великорусского государства. М., 1998. С. 199–217; Алексеев свт. Алексий свт. Алексий Текстология славянской Библии. СПб., 1999. С. 191–195; Петров Д. свт. Алексий Проблемы исторической топографии Новгорода. М., 1999. С. 57; Афанасьева Т. И. Литургия преждеосвященных Даров в славянской рукописной традиции XII–XV вв.: (Лингвотекстол. анализ): АКД. СПб., 2000. С. 10, 18–19.